(no subject)

[kot_begemott]

"...У Толстого в «Войне и мире» описано, как полковник «Богданыч» в интересах своей карьеры пошел на сознательный перерасход людских ресурсов. Он послал целый эскадрон гусар поджечь мост (при этом эскадрон понес потери), хотя для поджога моста было бы достаточно послать не весь эскадрон, а двоих молодцов. Но целый эскадрон — звучит громче, это целая баталия, о которой с большей вероятностью узнает начальство, и полковнику легче крест на грудь получить. Есть ли смысл тому же «Богданычу» экономить людские жизни? Нет. И так на всех уровнях управления."

А. Прохоров. "Русская модель управления"

Comments

[(Anonymous)]

Неудачный пример. Во первых из художественной книги, а во вторых мы не знаем ситуацию полностью - поджечь-то может достаточно и двух человек (а в условиях отсутствия противодействия противника даже и одного), а вот сколько нужно что бы не дать его потушить и вообще дать возможность этим двум подойти к мосту? Тут уместнее были бы примеры из ВОВ, когда командир подразделения сознательно посылает по частям вверенные войска, на захват например высотки или деревни, что бы извести их и потом сказать, что делал все что мог, но немец силен и у него нету больше ни людей ни резервов. Часть в таком случае отправляется на переформирование, что для такого "полководца" увеличивает и порой весьма неплохо шансы на выживание.

(frozen)

[kot-begemott.livejournal.com]

Стремление обходиться своим умом, без сомнения, похвально. Но в этом случае нужно рискнуть и пойти по пути эрудированности, то есть изучить текст Толстого. Об избыточности количества гусар при поджигании моста и намерении Богданыча получить через то орден говорят сами участники событий, боевые офицеры, то есть профессионалы:

"Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.

«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.

— Ох! достанется гусарам! — говорил Несвицкий, — не дальше картечного выстрела теперь.

— Напрасно он так много людей повел, — сказал свитский офицер.

— И в самом деле, — сказал Несвицкий. — Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.

— Ах, ваше сиятельство, — вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из-за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. — Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам-то кто же Владимира с бантом даст? А так-то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.

— Ну, — сказал свитский офицер, — это картечь!

Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.

На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.

— О, ох! — охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. — Посмотрите, упал один, упал, упал!

— Два, кажется?

— Был бы я царь, никогда бы не воевал, — сказал Несвицкий, отворачиваясь.

Французские орудия опять поспешно заряжали".


В Вашем случае следует более доверять авторам, а не собственной соображалке. Ко всему, в отличие от Вас, Толстой сам участвовал в боевых действиях. Небось, и Прохорова не освоили, господин диванный аналитик...