![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Из интервью с академиком РАН, ректором Сколковского института науки и технологий (Сколтех) Александром Кулешовым.
"Уровень математической подготовки даже в лучших вузах страны оказался невероятно низок. На входе институты получают самых одаренных ребят страны, а на выходе отдают сырье.
Жизнь стала другой. Готовить специалистов надо с другой интенсивностью и обучать другим вещам. Математическая подготовка для инженерной деятельности является крайне убогой. Например, сопромат – эта дисциплина исчезла в Европе, такого понятия нет вообще. Никакой практической ценности он не имеет. А у нас людей этому учат до сих пор. «Я спрашивал у одного из ректоров: на первом курсе почему вы учите аналоговую электронику? – рассказал Кулешов. – А мне отвечают: «Ну, у нас есть Иван Иваныч в штате, и ему уже 70 лет, давайте этот предмет оставим». Ну, что ж тут делать – оставим так оставим».
Раньше был слесарь дядя Вася, теперь наше оружие - флэшки
Черчения как дисциплины в мировом образовательном процессе тоже давно не существует. Для этих целей используется софт, который позволяет легко делать трехмерные модели. То, что раньше делалось на чертежах, сегодня - работа для компьютера. Эта революция подтолкнула развитие производственных средств, которые реализуют возможности вычислительной техники. Например, станков с программным обеспечением, ЧПУ. «Раньше был слесарь дядя Вася в очках с толстыми стеклами, который на станке вытачивал деталь, ориентируясь на звук. А сейчас всего этого не нужно, есть ЧПУ. Твой инструмент - это флэшка, а не золотые руки», - говорит академик.
Российские предприятия оказались не готовы к прогрессу. И проблема не только в том, что у нас нет станков или программного обеспечения. На некоторых предприятиях есть и то, и другое. Но нет специалистов, которые могли бы перевести в электронную, понятную для современных машин форму, существующие в виде бумажных чертежей наработки. «У них есть старые чертежи, и они не могут их перевести в цифру, драматически не могут. Нет специалистов у нас по этому вопросу, – объясняет Кулешов. – Документацию на самолет «Сухой Суперджет» делали по этой причине западные фирмы, хотя это рутинная работа, там нет никакой математики».
Россия вновь оказалась в ситуации 1929 года: инженеров новой формации просто некому учить.
Создание Сколковского института, считает Кулешов, - реакция правительства, осознавшего этот факт. Стало ясно: мы пришли к ситуации, когда у нас до сих пор есть наука, но нет инженерии. Нам снова нужно ввозить из-за границы людей, которые будут учить тех, кто уже потом будет учить массы.
«Нам удалось привлечь очень квалифицированных спецов с запада, по 100 человек в год они сейчас выпускают, - говорит глава Сколтеха. – Но в России своя специфика. Мы были маленькой копией MIT, Массачусетского технологического института. Лучшие мировые практики собирались внедрять без изменения на нашей почве. Но практика показала, что это не так просто. Вскрылась одна забавная проблема».
В США, в том числе в MIT, студент сам выбирает, чему ему учиться, из собственных соображений. Ту же систему перенесли на российскую почву, а она здесь работать не стала. Почему? На этот счет есть теория. Годовой курс в Массачусетсе, одном из лучших вузов мира, стоит 50 тыс. долларов. Иногда их вносят родители студента, иногда футбольная команда, иногда сам MIT платит за обучение. Но это всегда живые деньги, и у обучающегося этот факт прошит в мозгах. За него платят, и это его единственный шанс в жизни. Поэтому он рвет знания челюстями. А наши студенты учатся бесплатно, да еще и получают стипендию. И предметы они выбирают, какие попроще. Так что американскую систему обучения в России пришлось менять.
Сможет ли Россия сократить тот разрыв, который отделяет ее от западной инженерии? Своими силами – точно нет.
По оценкам экспертов, общая трудоемкость того, что вложено в инженерные софтовые разработки, которые существуют на данный момент, составляет 750 тысяч лет квалифицированного человеческого труда.
Даже если Россия завтра воспитает 5 тысяч таких специалистов (а это невозможно), им понадобится 150 лет непрерывной работы, чтобы создать автономную экосистему. Что же делать? «Мы не можем зависеть от санкций, - говорит ученый. - Нельзя оказываться на крючке. Решение есть – надо вычислить наиболее критические точки в системе образования и сосредоточиться на них».
Все российские нефтекомпании живут на технологиях мировых сервисных грандов - «Шлюмберже» и «Халлибертон». А мы, россияне, что, не можем сами сделать то же самое? «Ко мне нередко приходят, особенно в рамках проекта «Сколково», - отвечает сам себе ученый. - Приходит ко мне, например, с мехмата профессор математики. Говорит: “Я написал со студентами классную гидромеханику (софт для использования при добыче), для нефтяников. Всем показываю, все хвалят, а никто не берет. Как ты можешь это прокомментировать?” А это очень просто. Мы в основном имеем дело с полевыми инженерами. Ему нужно готовое решение, он хочет работать мышкой, с комфортом. Ты ему приносишь пуговицу от пиджака, а ему нужен костюм».
То есть российским компаниям необходимо учиться создавать комплексные решения. Но сделать это силами десятка умников невозможно..."
Полный текст: https://www.znak.com/2016-06-28/glava_skolteha_otkrovenno_rasskazal_o_katastrofe_v_rossiyskom_inzhenernom_obrazovanii