Гениальность даже больше нуждается в сочувствии, чем посредственность. Чем гениальнее человек, тем менее он верит в свои силы. И чем умнее, тем считает себя тупее. Чем более святой - тем более считает себя грешным. Гений абсолютно не верит в себя и свои силы. Но это так пока нет вдохновения)))
Гениальность осознать практически невозможно. Когда чувствуешь, что выходит хороший текст, то душа летит как на крыльях. А потом привыкаешь к нему, и кажется, что это бездарно. Гений не замечает своей крутизны, как нормальный человек своего позвоночника. Когда приходит вдохновение, то кайф дйствительно есть. Но когда вдохновения нету, чувствуешь себя бездарностью, и это перевешивает. Пушкин также об этом писал:
Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон, В заботах суетного света Он малодушно погружен; Молчит его святая лира; Душа вкушает хладный сон, И меж детей ничтожных мира, Быть может, всех ничтожней он. Но лишь божественный глагол До слуха чуткого коснется, Душа поэта встрепенется, Как пробудившийся орел.
Пушкин осознавал свою гениальность. Он и говорил об этом, и острил друзьям по поводу биографов. А это?
Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не зарастет народная тропа, Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру -- душа в заветной лире Мой прах переживет и тленья убежит -- И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит.
no subject
Date: 2014-09-13 06:20 pm (UTC)Гениальность осознать практически невозможно. Когда чувствуешь, что выходит хороший текст, то душа летит как на крыльях. А потом привыкаешь к нему, и кажется, что это бездарно. Гений не замечает своей крутизны, как нормальный человек своего позвоночника. Когда приходит вдохновение, то кайф дйствительно есть. Но когда вдохновения нету, чувствуешь себя бездарностью, и это перевешивает. Пушкин также об этом писал:
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Пушкин осознавал свою гениальность. Он и говорил об этом, и острил друзьям по поводу биографов. А это?
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру -- душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит --
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,